Не берусь судить, кто круче из участников этой крутейшей транстемпоральной коллаборации - Шекспир, Пастернак, Козинцев, Смоктуновский или Вертинская. Уверен в одном – без главного участника, то есть без Шостаковича, «Гамлет» так и остался бы просто бессвязной мрачной театрализованной фантасмагорией. Именно музыка Шостаковича задаёт единый знаменатель отдельным сценам; заставляет верить, что на экране движутся и действуют не просто марионетки о костях и мясе, а живые люди, которые попали на странную планету промозглого европейского средневековья, и ухитряются не только грызть зубами ближнего, но и что-то чувствовать при этом, кроме вкуса крови и плотских позывов.

В общем, «Гамлет» Козинцева – музыкальный фильм. Только не мелодрама и не комедия: без песенок и танцев, без счастливых любвей, без внезапных богатств и эпикфейлов, а також без назидательных посрамлений мелких пакостников. Без простых человеческих радостей.

Шостакович любил сложное. Но даже когда приходилось ему работать на масс-маркет, то отрабатывал он на полную катушку. Пусть без симфонической масштабности и уховертных гармоний, – но зато скрупулёзно, математически моделируя движения душ давно обесточенных ментальных модулей.