Прошу прощения за несколько секунд Брунгильды (и некрасива, и поёт всего лишь «хорошо», чего для бесчеловечных вагнеровских партий — не столько виртуозных, сколько наплевательски в отношении физиологии вокала написанных: с вылетами за пределы академических диапазонов и жуткими перепадами высот — категорически не хватает), но надо с чего-то логично начать оркестровый финал «Гибели богов», а то паузы между «номерами» в операх Вагнера как-то не предусмотрены. Фух, выговорил. Едем дальше.
Вот не понимаю, почему нет ни одной целиковой экранизации «Кольца»? Нашёл тут, правда, вполне приемлемую (прямо скажем — лучшую) сценическую версию — без одиозного совриска в сценографии, с хорошими (для театра) спецэффектами. И по звуку ребята явно сделали почти всё, что можно было сделать в заданных условиях. Но всё равно сценический вариант изначально обременён ухудшайзерами-условностями. И у камеры нет свободы, и десяток лажовых дублей переиграть никто не даст. И, конечно, на роль Брунгильды никто не возьмёт нимфетку ростом 185 сантиметров и с 4-м размером (такую, что как раз нужна) — а возьмут ту, что поёт хотя бы «хорошо», если под рукой нет гениального кого-то.
Ну ладно, конкретная сцена финала оркестровая, так что тут кривить рожу особо не с чего. А главное, эта сцена — венец конструкторской, инженерной, вагнеровской мысли: в последнем паззле слились десятка полтора, как минимум, сквозных «кольцовских» лейтмотивов: тема валькирий, тема разрушительной хтони, тема судьбы, тема огня, тема Валгаллы, тема Рейна, тема побеждающей любви и ещё несколько узнаваемых лейтмотивов, которым я не нашёл собственного названия (матчасть изучать лень). А ещё тут апофеоз драматизма, который Вагнер вписывал в 15-тичасовой хронометраж (которым напитался уже реципиент, наизусть выучивший все лейтмотивы): инфернальные глупышки Воглинда, Вельгунда и Флосхильда (вот вообще не понимаю, зачем у членов этого гармоничного и единого вокально-хореографического трио есть отдельные на каждую деву имена), затеявшие всю катавасию, заполучили, наконец, своё золото, за которым гонялись четыре оперы кряду. Все смертные главные герои цикла благополучно померли неестественной смертью (в том числе в течение последних получаса: Зигфрид и Гунтер убиты, Брунгильда сделала «пфффф», злой Хаген — чувак, что-то невнятное спиной прокричавший и ухнувший в условный сценический Рейн — потонул), а безъсмертныя «боги» сгорели заживо вместе со своей циклопической хазой... Мироздание обнулилось.
Вот блин, нет на всё это Питера Джексона (и спонсорских башлей). Такой массовый катарсис можно было бы замутить.
...На самом деле всё я прекрасно понимаю. Не наберется столько маньяков, чтоб заплатили деньги за 15-часовой культурный марафон, в количестве достаточном, чтоб окупить этакий суперблокбастер. Катарсиса не будет. PS. Да, согласен, сразу фиг поймёшь, что на сцене творится, тем более темень стоит. Итак, объясняю. Брунгильда (экс-валькирия, ставшая человеком) оплакивает своего названого (не физического) мужа — Зигфрида (супергерой такой, Бэтмен и Спайдермен курят), который лежит мертвый тут, чуть подальше (не видно), с Кольцом (которое сделано из Золота Рейна, которое прошляпили дочки Рейна, из которого потом выковали Кольцо, которое потом отняли у Альбериха и которое поменяли на Фрику двум братьям-великанам, которые сразу же затеяли братоубийственную, победитель которой превратился в дракона, которого замочил Зигфрид, которого потом подло, со спины, замочил злой Хаген, потомок Альбериха) на пальце. Брунгильда поджигает конкретный погребальный костёр, допевает свой монолог и сама же в этот костёр с разбегу прыгает. И наступает тотальная деструкция: сгорает и обрушивается замок Гунтера, где дело происходит; Рейн разливается и поглощает руины; дочери Рейна в куче пепла находят Кольцо и дико радуются; Хаген ныряет в речку, чтоб отобрать у них Кольцо, но русалки его ласково топят; пожар замка тухнет, ибо всё, что горит, погрузилось в воды; но огонь перекинулся на небо, где начинает полыхать Валгалла вместе с обитателями («богами», чей конец был предопределен с возвращением Золота), которая обугливается и проваливается в преисподнюю. Дальше – тишина.