1. Эрнест Шоссон был очень богат (по отцу). Это само по себе нежелательно для музыканта, а для композитора - вообще моветон. Своему богатству он обязан своей нынче почти безвестностью. Ну ещё бы - папаша Шоссон старался вырастить из своего лоботряса достойного наследника капиталов. Заставлял заниматься всякой фигнёй. Например, этой, как её - юриспурденцией. В общем, Эрнестик взбунтовался и НАЧАЛ УЧИТЬСЯ музыке только в 25 лет. А в 45 уже умер. Конечно, не успел он толком вызреть как композитор, да и чисто количественно написал маловато. Капитализмом, чтоб ему, один чёрт приходилось заниматься.
2. Шоссону, тем не менее, мы во многом обязаны современным ландшафтом академической музыки (и, что менее очевидно - джаза тоже). Потому что, начиная с конца XIX века, в музыке было всего две настоящих революции: 1 - импрессионизм, 2 - символизм и атональщина. Последние два феномена я свожу в один макрофеномен (знаю, что не вполне справедливо), который до дна выюзал в свое время Александр Скрябин (позднейшая атональная «Новая венская школа» занимает в музыке приличное ей место лабораторного хам-мункулуса). А вот импрессионистам без Шоссона пришлось бы туговато - он и подкармливал их, нищебродов, и, пользуясь своим статусом богатея и мецената, успешно примирял с ними злых и косных консерваторов, заведующих французской музыкальной индустрией.
3. Шоссону мы обязаны также и несколькими суперхитами Чайковского (да, не люблю, но признаю могущество). Например - «Танцем феи Драже» из Щелкунчика. Помните? Да-да, челеста. Именно Шоссон впервые ввёл в состав симфонического оркестра челесту. И именно на концерте Шоссона в Париже впервые услышал этот инструмент Чайковский. И немедленно выпил - мол, эврика! Потому что злой арт-директор Петра Ильича по проекту «Щелкунчик» (Мариус Петипа такой был) дал чёткое ТЗ на «Фею» - «Здесь должен быть такой эффект, как будто звонкие капельки падают в фонтан». В общем, Чайковский обрадовался и, почти не одеваясь, уехал в Питер, писать своего балета.
4. «Поэму» действительно знает каждый скрипач. Это одна из самых исполняемых скрипичных вещей. Достаточно набрать в поиске ютюба фамилию Шоссон, как вывалится целая куча этих поэм с физиономиями самых крутых (а также и вообще неизвестных) скрипалей. Мрачная «Поэма», как и все шоссоновские вещи, непроста технически и музыкально заморочена. И ее часто включают в обязательную программу всяких международных конкурсов - «нуте-с, теперь посмотрим, а как вы с этим вот справитесь!» Но мне больше нравится Шоссон-автор вещей для вокала. Да и сам себе он тоже больше нравился в таком качестве. Только видеозаписей-то толком и нет соответствующих. Вот, есть финал «Легенды о святой Цецилии», правда, не видео, а с картинками.
Святую Цецилию любили художники Возрождения. В католической традиции она считается покровительницей музыкантов, и обычно изображается с каким-нибудь инструментом - чаще всего это водяной орган, который уже был изобретён в Древнем Риме. В православной традиции святая мученица Кикилия Римская к музыкантам вроде как не относится. Однако на витраже в фойе Московской Консерватории (3:36) она присутствует. Действие финальной сцены «Легенды», “Apparition de Sainte Cecile”, очевидно, происходит уже за гранью нашего мира. И совсем не мрачно тут все, не по-шоссоновски. Зато и челеста здесь есть - очевидно, символизирует инструменты нездешней музыки. Вообще для Шоссона очень легкая и мелодичная вещь.